Привыкнуть к новому распорядку дня было не так сложно. К хорошему вообще было привыкнуть проще. В ЩИТе у Бьюкенена была определенная степень свободы. Раньше ему была доступна очень ограниченная зона базы ГИДРЫ. Зимнего солдата не выпускали из баз, на которых он содержался, предоставляя ему пространство, ограниченное коридорами, казармами и парой лабораторий, где его улучшали. Еще тренировочные залы и оружейная. Бьюкенен очень быстро принял и привык к тому факту, что теперь он может свободно передвигаться по городу. То, что с ним всюду был Стив, совершенно не смущало Баки, ему было приятно проводить время с капитаном, особенно если учесть что он был очень легким на подъем и готов был уделять Баки массу времени.
Сегодня они, как всегда, прибыли в ЩИТ. Роджерсу уже полегчало настолько, что он больше не отдавал Баки свой щит. Это было с одной стороны очень хорошо, с другой - убийце почему-то такая ответственность, как таскать за спиной капитанский атрибут из вибраниума, очень понравилась и где-то в глубине души он даже гордился, что это поручено именно ему - дезертировавшему из ГИДРЫ Зимнему солдату. Казалось бы, сбежавшему бесславно, где-то в сознании Зимнего грыз червячок, что он именно сбежал, но капитану удалось привить ему другую установку - он не сбежал, а спасся. Наверное, так и было, потому что по сравнению с вязкими воспоминаниями о ГИДРЕ сегодняшняя его жизнь со Стивом была каким-то раем. Несмотря на то, что Зимний пытался убить его, Вдову, Фьюри, ну и в принципе все цели "Озарения" были его целями, в ЩИТе никто не торопился предъявлять ему претензии, только косились удивленно, когда Роджерс его обнимал.
Со временем Зимний даже как-то освоился, стал получше ориентироваться в этажах и коридорах, не зависая у схем и не спрашивая каждый раз у капитана, где свободный тренировочный зал а где столовая.
А несколько минут назад ему даже удалось краем уха услышать, что сегодня в ЩИТ прибыла оригинальная Вдова, и вроде как она отправилась говорить с Марией Хилл. Помня первую реакцию Таши на клона, на саму новость - то, что Баки видел, - и ему очень не хотелось, чтобы первая встреча Натальи и Насти прошла в агрессивном ключе. Для этого он хотел Наташу предупредить, и, как только Стив отлучился куда-то по делам, Баки направился к кабинету Хилл, ожидая встретить где-то там Романову.
- Нет, я к тебе. Поговорить надо. В оружейную, может? - он уже успел уяснить, что там часто бывает тихо и очень малолюдно.
Личное пространство Бьюкенен понимал только, пожалуй, относительно себя, потому что сейчас аккуратно сжал прохладными пальцами локоть Романовой и повел ее к лифту. Он мог бы начать говорить о том, что Нэнси не злобный клон, а очень милая девочка, и они смогут поладить, еще в лифте, но в него набилось приличное количество людей, а потому, стоя рядом с Ташей, Баки усердно молчал, и открыл рот только когда они оказались в коридоре поблизости от оружейной.
- Понимаешь... - Баки открыл перед ней дверь и зашел следом, - Натусь, тут такое дело...
На этом убийца и замолчал. Потому что чуть больше, чем в десятке метров, в оружейной, аккурат у ряда заряженного и не очень огнестрела, стояла пресловутая "Нэнси". Все, что успел сделать Бьюкенен - это просто шагнуть вперед, отодвигая Ташу за свою спину и надеясь, что остатков уважения к нему Анастасии хватит, чтобы не стрелять сразу. Урок о мстительности женщин он уже усвоил.

На кой черт тащиться в оружейную, если вокруг кабинета Хилл и так никого не было, а ближайшие агенты мелькали минимум в нескольких метрах от них, Наташа так и не поняла, но Барнс умел убеждать не хуже Стива, правда, своими методами, более радикальными, чем у Кэпа. Взял вот ее, и потащил так «ненавязчиво» к лифту, не дождавшись, собственно, даже ответа Романовой. Хотя Наташа не сопротивлялась, лишь удивленно и немного недоверчиво покосилась на Солдата, размышляя, о чем таком секретном тот хочет поведать или, наоборот, выведать у нее, что необходимо идти чуть ли не в другой конец штаба. Но судя по слегка бегающему взгляду Джеймса, вопрос действительно деликатный, а раз такое дело, то отчего бы и не поговорить.
По закону подлости, именно тогда, когда они зашли в лифт, снующим туда-сюда людям тоже приспичило куда-то, да ехать, отчего несчастная кабина набилась, как бочка с солеными огурцами. На каждом этаже кто-то выходил, но место ушедшего тут же занимало новое лицо, а иногда даже два или три. В итоге Романову и Барнса оттеснили в самый конец, и Наташе пришлось прижаться своим плечом к металлической руке, ощущая через тонкую ткань летнего пиджака ее прохладу.
Видимо, мысль о том, что находиться в такой тесноте и близости друг от друга им противопоказано, разделяла только Вдова, потому как Джеймс стоял с непроницаемым видом, вгоняя Наташу в еще большее смятение. Второй тревожный звоночек звякнул, когда в полутемном помещении оружейной послышалось мягкое «Натуся». Так Барнс называл Романову лишь изредка, еще во времена работы на КГБ, так назвал один раз в настоящем, да и то, в специфических обстоятельствах, когда оба позволили себе раскрыть друг другу души, а это значило, что тема действительно будет щекотливой. Впрочем, Зимний мог не продолжать, Наташа уже сама все увидела… и услышала.
Рыжеволосая девушка стояла недалеко от стола, в руке зажат выхваченный на автомате нож, а бровь изогнута в скептической манере, точь в точь, как обычно делала и сама Таша. Анастасия Романова находилась здесь случайно, шпионка поняла это по напряженному телу, застывшему в неестественной для ожидающего встречи человека позе. Вдова тоже почувствовала себя несколько неподготовленной к резкому столкновению с клоном, хотя и просила о рандеву с ним меньше получаса назад. Но то, что всё пройдет легко казалось только в теории, на деле же всегда получается иначе.
Джеймс прикрыл Романову собой, тревожно молчал. Наверное, и он не планировал такого внезапного пересечения на троих, но для Наташи его присутствие отошло куда-то на десятый план – внимание каждой клеточки было нацелено лишь на один объект, и он находился напротив шпионки.
Вдова выступила вперед, обходя Солдата стороной. Она не боялась, двигаясь медленно, немного вальяжно, по-кошачьи, наблюдая за Анастасией с легким прищуром, однако вся непринужденность – это видимость, прикрывающая постепенно закипающую кровь, что сейчас с каждым шагом, с каждым ударом сердца циркулировала по венам быстрее и быстрее, прикрывающая клокочущее от негодования нутро.
Так странно, на нее будто бы смотрело собственное отражение, за исключением того, что Романова была одета в гражданское, а отражение – в форму. Кстати, в точно такую же, что носила Таша, вплоть до пояса с эмблемой и боевых браслетов. Вдове это не понравилось, и она откровенно нахмурилась. Шпионке вообще, если уж по-честному, не понравилось ВСЁ, а от звука своего голоса Наташа внутренне содрогнулась. И не потому, что разочаровалась в его привлекательности – голос, как голос – просто рыжая никогда не слышала себя со стороны, чтобы так, на чистоту, без искажения от коммуникатора или записи (обычная речь не в счет, там все воспринималось как в порядке вещей).
Даже у близнецов есть хотя бы незначительные различия в тембре или манере, здесь же не было ничего. Абсолютная идентичность.
Это неприятно. Это неправильно. Это ненормально.
Жутко.
Вдова подошла к клону очень близко, любой бы сказал, что непозволительно близко, но она была готова к любым движениям со стороны двойника, вплоть до попытки ударить ее ножом. Рука потянулась к бледной шее, а пальцы зудели, желая сомкнуться на ней, но вместо цепкого захвата глотки, Наташа небрежно перехватила Анастасию за подбородок, заглянув в такие же изумрудно-синие глаза.
Романова не чувствовала никакого стыда, угрызений совести, или даже маленькой неловкости, за то, что сейчас, по сути, рассматривала девушку, похожую на нее, как две капли воды, словно покупатель на работорговом рынке, ища в лице хотя бы незначительное отличие. Собственно, ничего большего, чем к товару, нет, не так, к продукту эксперимента, Наташа к клону и не испытывала. Причем эксперимента, созданного на базе ее крови или плоти, а может быть и еще гаже – например, волос или горстки ногтей. Созданного без спроса, в тайне. Созданного для того, чтобы впоследствии заменить оригинал. Это мерзко, во всех отношениях мерзко. Так с чего бы Вдове теперь принимать такой извращенный приплод с распростертыми объятьями? Почему вообще никто не спросил Наташу о том, что делать с её копией? Мир не нуждается в двух Черных Вдовах, он доказал это, когда из всех двадцати восьми девочек-добровольцев, в живых в итоге осталась только одна. Наталья Альяновна Романова, а не какая-то там Анастасия Романова. Анастасия, с украденной фамилией и внешностью, с украденным прошлым, с фальшивым настоящим и таким же фейковым будущим.
- Зачем ты здесь? – Голос Наташи был тихий, но угрожающий, она по-прежнему держала рыжую за подбородок, уже вдоволь, но тщетно осмотрев ее со всех сторон. Ни одной родинки, шрамика, пятнышка, что хоть как-то бы отличало клон от оригинала. Ничего, что могло бы заявить о малейшей исключительности Анастасии. Идентичное тело, идентичные волосы, прическа, черты лица, взгляд. Даже эмоции, которые Романова чувствовала кожей. Злость. Но ее собственная злость намного сильнее.

«Неплохо для подделки».
Сильная и наглая. Наташа даже усмехнулась, оказываясь к клону спиной с вывернутой назад рукой. А еще быстрая – ответила на действия оригинала резко и без особых раздумий. В какой-то степени Вдова сочла это положительным качеством, Романова 2 хотя бы не позорила фамилию, которой её наградили. По крайней мере, если судить по первому впечатлению. Но в любом случае, это лишь незначительная капля в целом море претензий, и, естественно, она ничего не меняла.
Шпионка позволила взять себя в оборот, не спешила высвобождаться из захвата – она изучала и оценивала возможности Анастасии, а еще попутно размышляла, насколько далеко может зайти все это убожество. Да, именно убожество, потому что других определений случившемуся Вдова подобрать не могла, ну, разве что только еще более грубых и оскорбляющих.
Двойник здесь, чтобы расплачиваться за содеянное? Серьезно? Ведь не смешно же, даже не злобно уже. Просто противно. Неужели ее сделали НАСТОЛЬКО одинаковой, что лишили возможности самостоятельно мыслить, задав не только идентичные параметры тела, одев в такую же форму, но и вложив в голову Наташино мировоззрение, отношение к жизни, Наташину личность. Хотя, чего в принципе стоило ожидать от клона? Она и не человек-то, по сути. То есть, не полноценный – так, выводок из пробирки, взращённый в высокотехнологичном инкубаторе, с искусственно склеенным воспитанием и чужим прошлым в мозгах.
Наверное, было бы логично Анастасию пожалеть, попробовав понять все грани ее личной драмы, но жалости или сочувствия Романова тоже не чувствовала. Эта дрянь, как одна из тысяч голов ГИДРЫ, создавалась, чтобы портить Таше жизнь, а потом и вовсе занять ее место. Эта дрянь теперь в Щ.И.Т.е, словно одной Вдовы для организации показалось недостаточно. С какой стати Хилл вообще приняла её сюда?.. Еще неизвестно, действительно ли Настя решила «встать на путь истинный» или исполняла роль засланного казачка, чтобы уничтожить их изнутри под видом святой добродетели. И да, такое отношение мстительницы ясно показывало, что она против нахождения двойника здесь, и его существования в принципе. Терпеть и смириться с тем, что по прихоти ненормальной террористической группировки Наташу лишили собственной исключительности – не для нее.
Тонкое лезвие ножа упиралось в живот, и Романова уже накрыла чужую руку своей, чтобы отвести его в сторону, мимолетно встретившись при этом с напряженным взглядом Джеймса. Хорошо все-таки, что он не вмешивался. Это разборки только на двоих.
Как ни странно, но в голове почему-то всплыл Стив, который советовал Таше принять ситуацию такой, какая она есть, возможно, даже попытаться думать об Анастасии в духе утерянной родственницы из далекого прошлого, как обычно бывает в пафосных мыльных операх. В некоторой степени их жизнь реально похожа на сюжет одного из таких сериалов, правда, с изрядной дозой криминальщины, ужасов и боевиков. Ну а что, такой совет вполне в стиле Кэпа. Вот только с семьей у Романовой тоже не заладилось, старшие братья оценили это по достоинству. До сих пор оценивают. На том свете. Хотя, Вдова была почти готова разойтись спокойно, почти..., если бы Анастасия не ляпнула того, что в данной ситуации сравни самоубийству.
Но теперь, как бы ни так.
Лицо Наташи снова стало восковой маской, за которой скрывалась холодная ярость. Тело сгруппировалось, хватка превратилась в стальную. Одним резким движением Наташа отвела от себя нож в сторону, крепко сдавливая чужое запястье, отчего браслет наверняка болезненно впился в кожу, развернулась немного полубоком, слегка морщась из-за вывихнутого до предела сустава захваченной клоном руки, и ударила девушку ногой чуть ниже коленки, заставляя тем самым отпрянуть на полшага назад. Еще один выпад, чтобы заехать локтем в живот, а затем со всей силы схватить двойника за шиворот и с тихим злобным рычанием перекинуть через себя, больно ударив об пол спиной.
- Не смеши меня. Нет никакой одной жизни. Ты лишь тень, и всегда ею останешься.
Наташа лукавила, понимая, что в какой-то степени Анастасия права, собственно, поэтому то и взбесилась, отбросив к черту все рамки, что сдерживали её до этого. Шпионка не сразу заметила, что помимо нескольких рыжих волос, в руке у нее остался еще и кулон, по всей видимости, сдернутый с шеи Романовой 2. Странный – тонкая цепочка, продетая через пулю из советского ствола…
- Оберег, Настенька, думаешь, так не застрелят? – Будь Вдова ядовита, как настоящий паук, двойник бы уже отравился, настолько язвительно было ее выражение лица, тон, взгляд, который она переводила с импровизированного украшения, на поднимающуюся на ноги девушку. – Или… ооо, неужели у подделки есть личная жизнь? – Кончики пальцев невольно провели по едва заметной стреле на ключицах, что когда-то подарил шпионке Бартон. Но почему же пуля выглядела так знакомо, так родно... – Интересно, кому из ГИДРЫ посчастливилось покувыркаться с телом Натальи Романовой?

В движениях Анастасии было что-то неправильное, а ее слова укореняли эту неправильность только сильнее. Внезапно, Наташу посетило дежавю, из-за которого она на мгновение потеряла связь с реальностью, погружаясь в воспоминания далекого прошлого. Одна из первых тренировок в Красных Комнатах, Романова еще совсем молодая, начала подготовку по программе сравнительно недавно, ее новый тренер – Зимний Солдат – показывает, как можно обмануть противника и атаковать во время ложного отступления, затем приказывает ей повторить. Шпионка делает так, как ей говорят…
В голове, словно это происходит здесь и сейчас, ясно звучит чужое наставление «слишком медленно, будь быстрее и пластичнее», на секунду даже кажется, что Джеймс действительно повторил это снова, в настоящем, прямо в оружейной, только вот, обращаясь совсем не к своей «Натусе», а к пресловутой Анастасии Романовой. Ведь именно клон в данную минуту использовал тот самый прием из далеких тренировок в Академии, которому когда-то обучил Вдову Барнс.
Рыжая с радостью бы объяснила странное совпадение тем, что двойник был создан в СССР, и проходил стандартную подготовку там же, где и оригинал. Шпионка действительно поверила бы в такую, достаточно логичную и от того правдивую версию, более того, поставила бы еще один мысленный плюс в характеристику Насти, раз та сумела использовать знания Наташи против нее же самой, опрокинув на пол, если бы не одно, однако, очень значительное «но». И это «но» заключается непосредственно в демонстративном ответе противницы.
Вдова содрогается, слегка скрючившись, когда провороненный удар в живот попадает прямо по только-только зажившему огнестрелу, но успевает заметить на кого клон кивнул, говоря про «спросить лично».
Первая реакция – непроизвольная улыбка, в которой губы растягиваются скорее мучительно, потому что помимо информации, которая долбанула, как обухом по голове, по всему правому боку расползлась неприятная боль, помешавшая подняться на ноги сразу и даже на пару мгновений лишившая Наташу возможности нормально дышать. Но, как ни странно, все физическое остается где-то на фоне, хотя и доставляет существенный дискомфорт, главным же теперь становятся чужие слова, застрявшие в голове, беззвучно повторяемые языком, и буквально жалящие изнутри, словно взбесившиеся осы. Когда их смысл доходит до Романовой полностью, глаза застилает пелена гнева, в кровь будто закипает, призывая к действию, ибо…
Как она смеет?
Как. Она. Смеет.
Как ей хватает наглости покушаться не только на Наташино имя, лицо, личность, но и на ее жизнь. На кусочки того немногого, что можно назвать действительно счастливым. Вдова считает, что никак, потому платит двойнику за эту наглость грубой подсечкой, и, не давая девушке опомниться, продолжает атаковать. Шпионка не верит… не хочет верить в услышанное, потому шипит ей сквозь зубы злобное «врешь». Романова, наверное, действует чересчур агрессивно для сложившей ситуации в целом, но все потому, что где-то в глубине уже понимает, что клон не врет. И дело даже не в том, что Барнс никак не опроверг оброненное вслух, а просто в том, что мозг шпионки начинает лихорадочно, со скоростью света, анализировать всю имеющуюся у него информацию, раскладывая ее по своим местам, словно кусочки мозаики. Таша вспоминает найденные в России документы, год создания двойника, цели, отчеты об успехах и неудачах, сопоставляет с собой во время пребывания в Комнатах… Дерется она из-за этого скомкано, снова получает в живот, но зато, наметанным глазом теперь наблюдает за каждым колыханием, малейшим выпадом Анастасии. Удар за ударом, и ложь становится слишком логичной, ровной и правильной, тем самым, превращаясь в непоколебимую правду. Копия действует в точности так же, как и учили оригинал. Вдова специально провоцирует Настю, рискуя обзавестись лишней ссадиной, на специфические приемчики, вспоминая те хитрости, которые показывал ей Солдат, чтобы окончательно убедиться в том, что все-таки где-то Роджерс был прав, пусть в тот момент и шутливо дразнился – она слишком наивна для этой работы. Нельзя, нельзя верить, даже когда кажется, что все происходит по-настоящему, нельзя думать о людях слишком хорошо, ища в них лучшее, потому что нет в их мире лучшего, в их мире балом правят кровь, боль, смерть и предательства. С чего же тогда Наташа взяла, что особенная? С чего решила, что имеет право на большее? Незаменимых людей не существует, вон, советские ученые доказали это в прямом смысле слова, сумев превратить подделку в полноценную тень, которая вышла бы на свет, как только представилась подходящая возможность. В памяти всплыли слова Локи два года назад – вся ее жизнь пропитана сочащейся кровью, а теперь к ним можно смело добавить, что и сочащейся ложью. Она окружала Романову практически с самого детства, так странно убивая остатки светлого спустя десятки лет. Вдова бы громко рассмеялась, затем что-нибудь сломала, а после, возможно, даже поплакала, если бы все чувства не заморозились, словно у Снежной Королевы. Еще одна защитная реакция, сменившая собой агрессию, отчего воспринимать все выходило будто со стороны, бесцветно пережевывать открывшиеся факты и откладывать их в черный ящик, где хранилось все остальное, от чего бы так хотелось избавиться. Но под хрупкой ледяной коркой кипит бурлящая лава из того, что, правильней было бы вылить сейчас на Барнса, но накроет оно Наташу, и накроет по-страшному, с головой, а потому, нужно уйти как можно скорее, чтобы этого не случилось прилюдно, ведь тогда лава сожжет не только ее саму, но и всех вокруг.
Отмороженность помогает собраться, и в последний момент, Романова перехватывает выпад Анастасии, что должен был подправить шпионке лицо. Вдова резко выворачивает девушке руку, оказываясь одновременно к ней полубоком, и бьет коленом в солнечное сплетение, а затем, как завершение, с размаху дает наотмашь уже по голове и лицу двойника, смачно проводя по губам шершавым браслетом из нового комплекта, что буквально полчаса назад выдала ей Мария в своем кабинете. И когда клон падает, видимо, отключившись, Наташа испытывает хоть и мимолетное, но удовлетворение. Правда длится оно буквально секунды, тут же заменяясь презрением. Никто и никогда до конца не видит себя, не слышит собственного голоса, потому что для полноценного восприятия требуется взгляд со стороны. Мстительнице «посчастливилось»  стать той, кто увидел и услышал, однако, это не самое приятное зрелище в целом, а в ее частном случае и подавно.
Вид своей-чужой крови, что выступила из носа Романовой 2, почему-то вызывает отвращение. И к копии, и к себе, и к Солдату. Пальцы Вдовы подрагивают, пульсируют, словно призывая выхватить пистолет и завершить начатое, но вместо этого она швыряет кулон куда-то рядом с Настей, который до сих пор зачем-то сжимала в руке, словно это ядовитая змея. Теперь даже не требуется объяснений, почему продетая пуля так ей знакома. Тем не менее, сковывающего холода пока еще хватает на то, чтобы дать Наташе уйти достойно.
Рыжая разворачивается на каблуках, одаривая Зимнего лишь едва заметной усмешкой, тронувшей уголок губ, символизировавшей что-то вроде «И ради кого? Ради этого ничтожества?», и выходит за дверь. Не бежит, идя совершенно спокойно, только в глазах вот застыла неестественная отсутствующая пустота. Но как только женщина оказывается по ту сторону, шаг становится все шире и шире, отчего добраться до выхода из здания получается достаточно быстро, а там такси и дорога туда, откуда она должна исчезнуть как можно скорее.
Осознание, что тебя лишили всего, даже собственного прошлого, поистине убивает. И оно накатывает на Романову волна за волной, пока аналитический мозг продолжает выстраивать в голове логическую цепочку, восстанавливая звенье за звеньем.
Они забрали у нее детство, молодость, возможность быть полноценной женщиной и иметь семью, они сделали ее воином, совершенной машиной смерти, каждый раз вытравляя из памяти все, что мешало этому, в основном те крупицы хорошего, что еще напоминали о существовании нормальной жизни. Но и этого им, видимо, показалось мало. Они создали фальшивку, обесценив тем самым и саму Романову, превратив в безликий сгусток специфических и полезных навыков, но не более того. И кто бы сейчас не завопил, что все это глупости, сухие факты говорили сами за себя. Умри Наташа на задании, никто бы даже не узнал, кроме узкого круга людей, потому что ее тут же заменили бы клоном.
Шпионка с дуру поверила, что в аде с отблеском красного возможно что-то большее, чем служение и любовь к Родине, но и тут все оказалось подделкой, лопнувшей, как мыльный пузырь, оставляя повсюду брызги предательства. И вся соль ведь заключалась не в измене, как таковой, не в понимании, что во время их связи с Солдатом, у него на стороне была другая женщина, пусть от такого знания тоже не улыбалось, но в верности никто из них и не клялся. Дело было в том, кем являлась та женщина. Дело было в ней.
Анастасия Романова – идентичная копия, даже не сестра близнец, просто сделанная под высокотехнологичную копирку девушка, получившая чужую память, внешность, повадки и звание. Дубликат, готовящийся для замены оригинала на всякий случай. И человек, ближе которого на тот момент у Наташи не было, молчал о ней. Но не просто молчал, выполняя приказ о неразглашении, он тренировал ее, точно так же, как и Романову, он спал с ней после, точно так же, как и с Романовой. Очень удобно, менять постели, бегая от одной к другой, и в обеих тебя ждут и любят. Почему-то Вдова не сомневалась в последнем, учитывая, что в другой постели лежал собственный клон.
А потом была ГИДРА. На этом этапе размышлений шпионка и вовсе сдавливает голову руками, мечтая, чтобы все узнанное превратилось в неразборчивую кашу, потому что это невыносимо.
Невыносимо осознавать, что чертова тень смогла в прямом смысле этого слова украсть часть жизни, запустив свои гидранские щупальца не только в репутацию и мир шпионажа, но в самое личное и дорогое, а ты сам при этом фактически не значил ровным счетом ничего – так, лишь красивое тело, с которым можно отменно потрахаться, а если не получится пересечься или покажется мало, пойти к другому, ведь оно точно такое же, словно и не уходил никуда.
Все два года быть простой оболочкой, приятной вещью, но не единственной. Невольно вспоминаются последние слова, что прошептались ей на ухо, перед тем как обнулить и выдать замуж за Красногвардейца. «В любовь играют дети, маленькая Наташа, но в Красных Комнатах нет детей». И теперь Романова не знает, что для нее хуже – осознавать, что такой важный и близкий человек безбожно врал ей с самого первого дня, используя тот небольшой профит, что была возможность вытащить из задания, которым наградил его Департамент, или то, что в Академии оказались абсолютно правы. Такая в их стенах редкая, но горькая правда. Жаль только, что Вдова не поверила в нее с самого начала. Интересно, ее муж тоже познал Наташу в квадрате, бегая на два фронта?.. Теперь бывшая Наталья Шостакова бы не удивилась. Хотя, без разницы. Больнее уже не станет.
Точка или многоточие? Теперь Наташа точно знает, что точка – жирная и нестираемая. Более того, теперь Наташа знает, что точка была с самого начала, точка была всегда, а все остальное придумало глупое, наивное сердце. Но такой ошибки Романова больше не совершит. Никогда. Потому что в любовь играют дети, а она не ребенок, она – Черная Вдова.