МАЙЛЗ МАЙКЛ ХАФФ ТРЕТИЙ, 17 род деятельности: школьник родственные связи: Майлз Хафф II — отец, бизнесмен, тыквенный предприниматель из семьи основателей Огасты и вот это все, Тереза Хафф — мать, домохозяйка, Бартоломью (Барри) — старший брат, недавно погиб, Дина Хафф — младшая сестра, ей пять, и она маленькая проказница

ansel elgort

в детстве уронили в чан с понтами

ИСТОРИЯ:

ДОПОЛНИТЕЛЬНО:
★ Вообще-то левша.
★ Любимая группа — Pink Floyd.
★ Полиглот, говорит на нескольких языках, иногда в приливе сильных эмоций может переключиться с одного на другой, вводить этим людей в замешательство. А Майлзу норм.
★ Любимая фраза: «Испанский стыд!»
★ Эйдетическая и фотографическая память. Помнит все. Даже то, что вы хотели бы забыть.
★ Быстро всему учится, буквально схватывает на лету. Другое дело, что многие неожиданные и потрясные таланты, приобретенные в стрессовом состоянии, потом быстренько улетучиваются. В детстве так с велосипеда на горе сверзился, о чем свидетельствует шрам на лбу. Нет, не в виде молнии, но Кэсси пару раз маркером дорисовала, пока он спал.
★ Любитель экстрима в целом и экстремального спорта в частности. Чувство самосохранения отсутствует напрочь, к семнадцати годам около двадцати переломов. Сейчас пытается не заниматься ничем опасным, потому что мама попросила, но держать себя в руках довольно трудно.
★ Умеет шить, вышивать и вязать. Потому что в детстве сломал ногу (несколько раз), мама очень просила (2), и несколько месяцев Майлз посещал секции для девочек.
★ Таскает в рюкзаке старенький полароид, ценитель моментальных фотографий.
★ Родители — католики, Майлз обычно с лицом кирпичом сообщает, что он пастафарианец. Потом его отпускает, говорит, что атеист. (Но это не повод не дарить ему подарков на Рождество.)
★ А еще носит с собой реплику волшебной палочки Гарри Поттера. Ну потому что.

ПЛАНЫ НА ИГРУ:  скандалить, интриговать, расследовать, прогуливать уроки, свистнуть у бати тачку, пока он в командировке, чтобы попонтоваться перед одноклассниками, пытаться не спалиться перед родителями, что пьяный, спалиться перед родителями, что пьяный, посидеть под домашним арестом, чтоб в итоге вылезти по дереву через окно; через какое-то время бегать с криками "пап, не руби яблоню" и все это самое. Скучно не будет.

Альтруистичное начало в Барбаре ничем нельзя было искоренить. И в этом, пожалуй, заключалась ее основная проблема. Ну потому что. Ну вы понимаете, да? Инициатива наказуема и все вот это самое.

Так вот. Когда Барбара соглашалась посидеть с гиенами пару часиков, пока Харли в очередном приступе паники бегает по Готэму и покупает часть подарков своим друзьям и близким на Рождество (а оно уже на следующей неделе, только подумайте, это же катастрофа, если не успеть, как можно не успеть к Рождеству, если никак — Харли была как никогда убедительна, согласитесь), задача казалась достаточно простой. Бадди и Лу, любимые зайки Харли Куинн, которые узнавали Бабс еще у порога и даже собачье печенье клянчили почти вежливо, почти не кусая карманы ее толстовки и не оставляя на них слюны, разве что лезли обниматься, и это было слегка жутенько. Они достаточно хорошо уже знали друг друга, все-таки Бабс помнила их еще практически щенками, когда они у Харли едва появились. Много проблем тогда доставили Бэтгерл в патруле... но потом все они подружились. По мнению Харли, опять же. Бабс же просто брала с собой побольше печенья и пыталась растянуть запас на все время пребывания со столь необычными питомцами.

Теперь же ей пришлось пойти с ними гулять.

Вообще-то Бабс как-то подрабатывала, выгуливая собак, иной раз и по десять штук бывало, целая связка из поводков в руке, куча пуделей и шпицев, разбегающихся во все стороны — дело привычное. Но ни у одного чертового шпица не было такой силищи, как у двух любопытных и вечно голодных гиен, так и норовивших сожрать и поводок, и саму Барбару, и вон того прохожего, который прижался к стене дома напротив и бочком-бочком передвигался, прижав к себе дипломат из натуральной кожи. Очень вкусно, наверное. Ну или просто зубы чешутся. Барбара не очень шарила в собаках, особенно столь специфических, поэтому списывала все причуды на праздное любопытство экзотических животных.

Потом они окрысились на даму с собачкой. Потом загнали несчастного кота на высоченное дерево, снять с которого его теперь смог бы только Супермен. Бабс мысленно набирала номер Кары, потом считала до десяти и успокаивалась. И успокаивала даму с собачкой. И кота бы тоже успокоила, но тот сидел слишком высоко и истошно орал.

У гиен все было как надо. Матриархат царил, в смысле. Лу что-то унюхивала — Бадди шел разбираться. От мусорных баков они не могли отойти минут десять, и выглядело это максимально бессмысленно, потому что сил Барбаре хватало лишь на то, чтобы удержать этих двоих. Она никак не могла допустить ритуального купания в помоях, хотя бы потому что на ней была конфискованная у Джейсона кожанка. Сентиментальность в этом зашкаливала, и вот поэтому, когда все случилось, Тодд был последним человеком в списке тех, кто мог бы ей помочь.

Барбара ну очень не хотела его в это втягивать. Правда. Можно она не будет? Ну пожалуйста.

Бадди сорвался с поводка вскоре после того, как им удалось покинуть узкий переулок, только его цветастый ирокез и видели. Толпа на его пути расступалась, Бабс бежала, вернее, пыталась бежать следом, но Лу, как будто у нее был хитрый план, уперлась лапами в дорогу и наотрез отказывалась двигаться.

Чертовы гиены.

Чертов альтруизм.

Черт, черт, черт!

Наконец, Барбара бросила дурацкие попытки что-то предпринять, зажала Лу коленями, лишь бы та не сбежала тоже, и дрожащими пальцами по памяти набрала номер. Втайне немного надеялась даже, что парень, который мог накидывать ей с полсотни пропущенных, в этот раз сам не возьмет трубку.

Взял.

«Только не ругайся, пожалуйста, — попросила она, прежде чем объяснила, в чем, собственно, проблема. — Обещаешь?»

<...>